Неточные совпадения
— Какой вздор, и все это вздор, — бормотал он. — Я действительно, может быть,
говорил когда-то… только не вам. Мне самому
говорили. Я это в Париже слышал, от одного француза, что будто бы у нас в Четьи-Минеи это за обедней читают… Это очень ученый человек, который специально изучал
статистику России… долго жил в России… Я сам Четьи-Минеи не читал… да и не стану читать… Мало ли что болтается за обедом?.. Мы тогда обедали…
— Да, но ведь я
говорил только для примера, я брал круглые цифры, напамять. Однако же характер заключения тот самый, как я
говорю.
Статистика уже показала, что женский организм крепче, — ты читала выводы только из таблицы продолжительности жизни. Но если к статистическим фактам прибавить физиологические, разница выйдет еще гораздо больше.
—
Поговорим об
статистике, — повторяет Алексей Дмитрич.
— Нет, тут что-нибудь да не то, — продолжает Василий Николаич, — конечно, экилибр [25] властей — это слова нет; однако тут кто-нибудь да соврал. Поговорим-ка лучше об
статистике.
—
Статистика наша имеет в виду приведение в ясность современное настроение умов. Кто об чем думает, кто с кем и об чем
говорит, чего желает. Вот.
Что, собственно
говоря, тут нет даже подсиживания, а именно только
статистика, которая, без сомнения, не останется без пользы и для будущего историка.
Статистика вышла коротенькая, скудная цифровыми данными и, может быть, даже неверная, так что, по совести
говоря, каждый из нас мог бы написать ее, сидя где-нибудь в Разъезжей и не бывши в Благовещенском. Да так, вероятно, и пишется большинство
статистик, а публицисты делают из них неверные выводы и пишут неверные передовые статьи. Вот почему цензурное ведомство и предостерегает: об одном не пиши, об другом помолчи, а об третьем совсем позабудь. Потому что писать надобно так, чтобы верно было.
— Вот вам, господа, и пример и поучение! Почтеннейший Иван Иваныч есть, так сказать, первообраз всех наших финансистов. Он не засматривается по сторонам, не хитрит, не играет
статистикой, не знает извилистых путей, а
говорит прямо: по рублику с души! Или,
говоря другими словами: с голого по нитке — проворному рубашку! А дураку — шиш! Так ли я
говорю?
Вредный административный антагонизм исчез совершенно; земские управы, изнемогши в борьбе с мостами и перевозами, оставили за собой лишь уездную и губернскую
статистику, но зато довели эту науку до такого совершенства, что старик Кеттле, приехав однажды в Балахну ("Балахня — стоит рот распахни", —
говорит народная пословица), воскликнул: nunc dimittis [ныне отпущаеши] — и тут же испустил многомятежный дух свой.
— Мало чего нет! А ты вспомни, что ты еще прежде про статистику-то
говорил! Вспомни, как ты перебирал: и того у нас нельзя, и то невозможно, и за это в кутузку… Нет, брат, шалишь! Коли уж припоминать, так все припоминать! Пущай начальство видит!
Но никакие литературные успехи не могли унять душевного волнения, возраставшего по мере приближения весны, Святой недели и экзаменов. Не буду
говорить о корпоративном изучении разных предметов, как, например,
статистики, причем мы, студенты, сойдясь у кого-либо на квартире, ложились на пол втроем или четвером вокруг разостланной громадной карты, по которой воочию следили за статистическими фигурами известных произведений страны, обозначенными в лекциях Чивилева.
Но я уже не слушал; уста мои шептали: стоя на рубеже… Господи, ужели же, наконец, те цели, о которых
говорил учебник
статистики, будут достигнуты!
Мы остались вдвоем; батюшка оказался очень образованным человеком, который интересовался всем и умел
говорить довольно складно. Оказалось, что он несколько знаком с
статистикой и даже некоторое время занимался ей специально, но за разными житейскими недосугами и своими специальными обязанностями пастыря принужден был оставить эти занятия.
Недавно наш доктор жаловался на этого Асклипиодота, что у него один шестимесячный младенец умер от запоя, а Асклипиодот и
говорит доктору, что «вы, ваше благородие, с земства-то получаете в год три с половиной тысячи, а я шестьдесят три рубля с полтиной, так какой вы с меня еще
статистики захотели…» По-моему, Асклипиодот совершенно прав, потому что дьячки не обязаны отдуваться за губернские статистические комитеты, которые за свои тысячи едва разродятся жиденькой книжонкой, набитой фразами: «По собранным нами сведениям, закон смертности выхватывает свои жертвы в Пеньковском заводе согласно колебаниям годовой температуры и находится в зависимости от изменения суточной амплитуды, климатических, изотермических и изоклинических условий, и т. д.».
— Как дело было?.. Отрезало ногу и вся недолга… Ну да не стоит об этом
говорить, словами тут не поможешь, самое проклятое дело, а вот ты, братику, переезжай скорее на Половинку, мы к тебе в гости будем ездить. Ах, Александра Васильевна, здравствуйте, голубушка; вот я вам
статистику привел головой!..
И всем, с кем ни приходилось
говорить жене Ивана Саввича, она жаловалась, что нет у нее на свете таких врагов, как муж и сын: оба гордецы и
статистики.
Эти восемьдесят тысяч ежедневных рождений, о которых
говорит статистика, составляют как бы излияние невинности и свежести, которые борются не только против уничтожения рода, но и против человеческой испорченности и всеобщего заражения грехом.
—
Статистику заберем с собою, и там можно будет работать! А деревня,
говорят, чудесная. Славно недельку проживем.
Поговорили они порядком и о теперешнем его положении. Он не жаловался. В губернском городе ему обещали постоянную работу по
статистике, не требующую ни особенной спешности, ни частых разъездов. В город его не тянуло, хоть там он и нашел бы целый кружок таких же «подневольных обывателей», как и он сам.
— Это я, я погубила тебя! Это я уговорила тебя не торопиться с отъездом в Англию. Я теперь вижу, что ты был прав. Надо было уехать без оглядки и не оставаться ни минуты в Брюсселе, после подозрительного визита этого
статистика… — с рыданием
говорила она.